Уроки дефолта 1998 для 2018 года. Финансовый и экономический кризис 20-летней давности, как кажется, окончательно ушел в прошлое. Какие уроки можно извлечь из дефолта 1998 года?
Уроки дефолта 1998 для 2018 года: чему научил дефолт, случившийся двадцать лет назад?
Российская газета Текст: Михаил Зубов
Двадцать лет назад, 17 августа 1998 года, в России грянул дефолт. Спустя два десятилетия самое время посмотреть на это событие не только в катастрофическом ракурсе, но и как на прививку для экономики, которая в итоге привела к оздоровлению. Что происходило в те дни и месяцы и какие уроки мы можем из них извлечь?
Удар исподтишка
Дефолт подкрался незаметно. Российская валюта последние два года была одной из самых стабильных в мире: доллар плавал в валютном коридоре и стоил не дороже 6 рублей 25 копеек.
В июне 1998 года Банк России согласовал получение от Международного валютного фонда кредита в $25 млрд, но Госдума, солидарное большинство в которой имели коммунисты, «Яблоко» и аграрии, отказалась его принять: и так все нормально, незачем долги множить. Еще 14 августа президент России Борис Ельцин сказал: «Девальвации не будет. Это я заявляю четко и твердо. И я тут не просто фантазирую, это все просчитано»… Но уже вечером 17 августа правительство и ЦБ сообщили об отсутствии средств, объявили о неспособности платить по государственным ценным бумагам (это и есть технический дефолт) и о переходе от плавающего курса доллара к свободному. В итоге за три с половиной недели доллар подорожал в три с половиной раза: от 6 рублей 24 копеек 17 августа до 21 рубля 6 сентября. И это речь только об официальном курсе ЦБ, а не об обменных пунктах. Многие вспоминают те дни как катастрофу.
Сонная болезнь
До дефолта экономическая элита России страдала от детской болезни дереализации (это когда с реальностью путают сказку или сон). Многим казалось, что нам почти уже удалось совместить принципы свободного рынка и идеалы социального государства. Казалось, что мы почти одолели инфляцию. В 1997 году она составляла 11% — ничто по сравнению с 2508,8% в 1992 году. А в реальности ради того, чтобы удерживать крепкий рубль, просто остановили печатный станок, и расплачивались за это бюджетники, которым по полгода не платили зарплату. Даже добывающий сектор затянул пояса до ребер. Не случайно шахтеры месяцами стучали касками на Горбатом мостике перед Белым домом… А за иллюзию, что раз государственные краткосрочные облигации России раскупают словно горячие пирожки, то в нашей финансовой состоятельности можно не сомневаться — пришлось заплатить реальностью, когда платить проценты держателям ГКО стало просто нечем.
Без шансов
Можно ли было избежать дефолта? Этот вопрос я задал двум бывшим министрам экономики России.
«За год до дефолта казалось, что начался подъем российской экономики из руин, оставшихся от распада СССР, что рыночные реформы дают первый урожай, — признался «РГ» Евгений Ясин, министр экономики России с 1994 по 1997 год. — Но начинался азиатский кризис, мировые цены на нефть были неблагоприятными для нас… Денег не хватало, и мы попытались по зарубежному опыту организовать заимствования, которые бы ничего нам не стоили. Но то, что удавалось зрелым экономикам, у нас не сыграло. Мы стали продавать ГКО под высокие проценты в то время, как курс рубля находился в валютном коридоре. Благодаря этому он занимал более выгодное положение, чем доллар, но в итоге мы не нашли выхода из этого коридора. Представьте себе: нефть — $8 за баррель, долг государства по ГКО 440 миллиардов рублей, а доллар стоит шесть рублей, и мы не даем ему подорожать. Нестыковочка. Шли споры, как выходить из положения, но никакого решения провести через парламент было невозможно — он отвергал любые предложения правительства. В итоге наше правительство просто сменилось».
«20 лет назад подвела несогласованность действий между экономическими ведомствами, — сказал «РГ» Андрей Нечаев, который возглавлял министерство в 1992-93 годах. — Например, Центробанк арестовывал ГКО минфина за то, что последний по ним не вовремя платил. Вместо этого можно было резко смягчить остроту кризиса, заморозив часть ценных бумаг. Существовала возможность перевести долговой кризис в валютный, заранее девальвировав рубль. Но вместо этого президент, Борис Николаевич, публично заявил, что девальвации не будет, чем связал руки правительству и ЦБ. Череда тактических ошибок привела Россию к неизбежности внутреннего финансового кризиса, а мировые экономические потрясения его усугубили и превратили в дефолт».
Пробуждение
За месяцы между объявлением дефолта и наступлением зимы в экономике произошло два явления.
Первое. Всем бюджетникам вернули долги по зарплате, да и о кризисе неплатежей в реальном секторе забыли. Коль уж рубль все равно упал в четыре раза, то и денежную массу ЦБ увеличил втрое. Кстати, курс доллара, установленный дефолтом, продержался целое десятилетие: до 2008 года.
Второе. До дефолта по федеральным каналам крутили социальную рекламу: «Покупайте российское». После рокового августа российское уже не требовалось в рекламе. Рост цен на отечественные товары в 1998 году остался на уровне 11%, а импортные подорожали согласно курсу до 400%. Соответственно, российские производители (главным образом продуктов питания) стали наращивать мощности и заполнять прилавки в магазинах, куда раньше не могли пробиться.
«В конце 1998 года началось оживление, — вспоминает Ясин. — Рост производства в 1999 году превысил 8%, таких темпов никогда не было. Рост ВВП — 2%. Инфляция сносная — 37%. Она практически на порядок отставала от девальвации. С валюты сняли искусственные ограничения, правила стали понятными, а экономика рыночной, следовательно, начался значительный приток инвестиций. Болезненные трансформации девяностых годов в итоге привели к «тучным нулевым годам».
«Обычно в минуты роковые государство думает о сохранении социальных гарантий в ущерб промышленности и предпринимательству. Кризис 1998 года прошел по противоположному сценарию, — сказал «РГ» научный руководитель Института экономики РАН Руслан Гринберг. — Население пострадало, а производство поднялось. Мы получили полноценный отечественный пищепром. Это была первая большая волна импортозамещения. И для экспортеров девальвация была полезной. В 1999 году внешнеторговое положительное сальдо достигло 20% ВВП (ранее оно было отрицательным). И произошло это не только из-за того, что упал импорт и немного подорожала нефть. Производство подскочило настолько, что заполнило внутренний рынок и устремилось на внешние. Мы стали экспортировать что-то кроме углеводородов».
Магия восьмерки
О кризисе двадцатилетней давности заставляет вспомнить не только памятная дата, но и тревожные шатания рубля в начале августа нынешнего.
Очередная волна американских санкций не так вредна сама по себе, как вербальные интервенции вокруг нее. Заявления американских конгрессменов о том, что они обвалили российскую экономику, или наблюдения аналитиков Bank of America, будто динамика рынков сходна с той, что предшествовала кризису 1998 года, имеют некоторый биржевой эффект. Но влияние информационных вбросов на курс валют редко бывает долгосрочным. Особенно если эта информация опровергается.
«Полтора года назад специалисты Bank of America уже делали точно такие же заявления и сравнения, это тоже несколько повлияло на курсы валют, но предсказываемый ими кризис тогда не случился, а курсы стабилизировались», — сказал «РГ» директор Института стратегического анализа ФБК Игорь Николаев.